Власть и страсть в трагедиях о Медее Х. Мюллера и Л. Разумовской
| Jazyk: | ruština |
|---|---|
| Rok vydání: | 2014 |
| Předmět: | |
| Zdroj: | Вестник Томского государственного педагогического университета. |
| ISSN: | 1609-624X |
| Popis: | Трагедии «Медея. Материал» Х. Мюллера и «Медея» Л. Разумовской написаны одновременно, в начале 80-х гг. ХХ в., и поднимают сходные проблемы. Путь к власти героев Мюллера сопряжен с преступлениями, кровью, виной. Персонажи Разумовской выбирают путь эпического героя или царя. Первый безоговорочно самоотвержен, второй может быть стратегом, действующим в интересах города, или лжецом. Любовь Медеи, ведущая ее к преступлениям, также трактуется по-разному. В вопросах соотношения телесного и духовного в любви авторы выступают наследниками различных культурных традиций. В статье рассматриваются также особенности жанра текстов Мюллера и Разумовской, под пером которых трагедия получает современное звучание. Tragedies “Medea. Material” H. Müller and L. Razumovskaya's “Medea” are written at the same time, in the early eighties of the XX century, and raise similar problems. The problem if the power at Müller is interfaced to a problem of fault and historical memory. Future loss for heroes of the tragedy a consequence of their crimes in front of Colchis, requital for shed blood. Understanding of the power by Razumovskaya's heroes are realized through opposition of social functions of the hero and the tsar in which the first is unconditionally disinterested, resolute, selfsacrificing while the second can be the strategist acting in interests of the city, or the liar. Medea's love, conducting it to crimes, also is treated differently. In questions of a ratio corporal and spiritual in love authors act as successors of various cultural traditions: German modernism and Russian of “ascetic materialism”. Also in article features of a genre of texts of Müller and Razumovskaya under whose feather the tragedy receives modern sounding are considered. |
| Databáze: | OpenAIRE |
| Externí odkaz: |
|
