| Popis: |
The article was submitted on 13.03.2022. Акмеизм при своем самоутверждении на культурном поприще в пику крайностям символизма настаивал на многообразии своих творческих возможностей, предпочтении посюстороннего содержания потустороннему, разработке ясной и прозрачной художественной формы, самотождественности художественных реалий, их равновесности. Все это свидетельствовало о тяготении к классической художественности, которая обусловливает не только форму (язык и поэтическую стилистику, композицию), но и содержание (круг идей, проблематику, темы и образы, сюжетику) произведений. Автор статьи задается вопросом о том, как в границах такой системы космографического свойства (гармоничной, светлой, оптимистичной) постигается хаотическое и дисгармоническое, что есть в жизни, ведь земная жизнь как реальность, заявленная в акмеистической парадигме приоритетной, полна враждебности, угроз, опасности? Интерес представляют также вопросы, каким образом проявляет себя негативная категория страшного и не свидетельствует ли ее наличие о связи акмеизма с неклассической художественностью модернизма? Ответы на эти вопросы формируют и репрезентируют проблематику данной статьи. В ней на материале творчества Н. Гумилева, А. Ахматовой и О. Мандельштама рассмотрено изображение и художественное осмысление страшного в поэзии акмеизма. Показано многообразие объектов, явлений действительности, жизненных процессов, связей и отношений, вызывающих неприятные чувства и переживания в поэтическом восприятии. С одной стороны, страхи поэтов, по мнению автора статьи, обусловлены личными особенностями и пристрастиями, то есть имеют индивидуальную природу, с другой – выражают общие или свойственные многим акмеистам тенденции. Опасности для Гумилева связаны с его любовью к путешествиям и перемещениям. Отсюда наличие пространственного компонента в авантюрно-приключенческой топике его стихов: герои участвуют в схватках с морской стихией, злыми животными – обитателями африканской саванны, фантастическими существами, например, с драконом, посещают загробный мир. Страхи лирической героини Ахматовой мотивированы драматическими коллизиями межличностных, прежде всего любовных отношений. Страшное для Мандельштама таится в предсказанной ему смертельной болезни, сакральной глубине религиозной веры, крушении подпитывающего его духовное самостояние мира культурных ценностей. Акмеисты не боялись изобразить и осмыслить смерть, несущую пустоту небытия, пугающую столкновением с неведомым и потусторонним, погружающую в ступор безнадежности. Страшное позволяло расширять тематические и изобразительные возможности произведений, обращаться к социокультурной проблематике, отображать трагизм бытия, становясь маркером художественности модернизма высокой пробы. In its self-affirmation in the cultural field and its defiance of the extremes of Symbolism, Acmeism insisted on the diversity of its creative possibilities, the preference of the worldly content to the otherworldly, the development of a clear and transparent artistic form, the self-identity of artistic realities, and their balance. All this testified to the tendency to classical artistry, which determines not only the form of works (language and poetic style, composition) but the content (circle of ideas, problems, themes and images, and plot). The author examines how this system comprehends the chaotic and disharmonic that are part of life within its boundaries of cosmographic properties (harmonious, bright, optimistic). Earthly life as a reality declared a priority in the Acmeist paradigm is full of hostility, threats, and danger. Also of interest are the questions of how the negative category of the scary manifests itself and whether its presence testifies to the connection of Acmeism with the non-classical artistry of modernism. Answers to these questions form and represent the problems of this article. Referring to the works of N. Gumilyov, A. Akhmatova, and O. Mandelstam, the author explores the image and artistic understanding of the scary in Acmeist poetry. The article demonstrates a variety of objects, phenomena of reality, life processes, connections, and relationships that cause unpleasant feelings and experiences in poetic perception. On the one hand, the poets’ fears are due to personal characteristics and predilections, i. e., they have an individual nature and, on the other hand, they express the general tendencies of Acmeism. For Gumilyov, the dangers are associated with his love of travel. Hence the presence of a spatial component in the adventurous topic of his poems: the characters participate in battles with the sea, evil animals – the inhabitants of the African savannah, fantastic creatures, for example, with a dragon, visit the afterlife. The fears of Akhmatova’s lyrical heroine are motivated by dramatic collisions of the interpersonal, primarily love and relationships. The terrible thing for Mandelstam lurks in the fatal illness predicted to him, the sacred depth of religious faith, and the collapse of the world of cultural values that feeds his spiritual self-sufficiency. Acmeists were not afraid to depict and comprehend death, bearing the emptiness of non-existence, promising a frightening collision with the unknown and otherworldly, and plunging into a stupor of hopelessness. The scary made it possible to expand the thematic and pictorial possibilities of the works, address sociocultural issues, and reflect the tragedy of life becoming a marker of the high standard artistry of modernism. |
