| Popis: |
С первых веков христианизации культ того святого, в честь которого человек был наречен, играет совершенно особую роль в практике русского благочестия. Традиция почитания собственных небесных тезок претерпевает определенную эволюцию: если в домонгольское время она тяготеет к известному синкретизму, совокупному почитанию всех одноименных святых (так, носитель имени Андрей в XI или в XII столетии мог чтить практически на равных апостола Андрея, Андрея Юродивого, Андрея Критского и Андрея Стратилата, а обладатель имени Федор — свв. Феодора Тирона, Феодора Стратилата, Феодора Освященного и др.), то для позднего Средневековья скорее характерна детальная точность и особое внимание к вполне конкретному патрону-тезке, по которому человек получил свое имя. Личный, нерасторжимый характер связи между христианином и его небесным тезкой отныне обеспечивался именно ювелирной конкретикой, предзаданностью их связи; по-видимому, в глазах человека позднего русского Средневековья точное знание, с кем именно из многочисленнейшего сонма святых он связан благодаря своему имени, служило залогом надежного функционирования этой связи. С другой стороны, на фоне такой аналитической точности в XVI–XVII вв. складывается тенденция, когда одно и то же лицо чтит одновременно своеобразную небесную пару — своего изначального покровителя и соименного ему собственно русского святого, чаще всего новопрославленного. Предполагается, что русский святой и его земной подопечный изначально получили свои календарные имена по одному и тому же небесному покровителю. При этом, как правило, просматриваются некие особые причины географического и/или биографического свойства, связывающие человека именно с этим «новым» святым. Тому, как был устроен этот обычай, эксплуатировавший ресурсы двойной соименности и сочетавший древние и инновационные черты, какое место он занимал в религиозном обиходе людей этой эпохи, и посвящена данная работа. From the first centuries of Christianization, the cult of a holy figure after whom a man receives his name has been a stand-out practice among Russian traditions of saints’ veneration. The tradition of honoring one’s heavenly namesake undergoes a certain evolution: in pre-Mongol times, it gravitates towards the widespread syncretism, the general veneration of all saints of the same name: e.g. in the 9th or 12th century, a man named Andrei could venerate Andrei the Apostle, Andrei the Holy Fool, Andrei of Crete and Andrei Stratilate in almost equal manner, and the one named Fjodor could consider the great martyr Theodore Tyrone, Theodore Stratelate or Theodore the Sanctified as his patron, etc. But already in the late Middle Ages, there is a claim for absolute match and a specific focus on a particular saint patron. The unique and inseparable bond between a Christian and his heavenly namesake was ensured precisely by the incredible accuracy and predestination of this connection. Apparently, for the Russian people in the late Middle Ages, knowing exactly who among the great plenitude of saints the person is paired to, served as the key to the reliable functioning of this connection. On the other hand, this analytical accuracy of the 16th–17th centuries cohabited with a tendency that one person might honor concurrently their original patron and a Russian saint named after him and often newly sanctified. It was assumed that the Russian saint and his earthly ward initially received their calendar names from the same heavenly patron, and, in most instances, it is possible to conjecture some specific reasons of geographical and/or biographical nature that might “relate” the person to this “new” saint. This study focuses on how this tradition of dual veneration of baptismal saints, merging the ancient and the newly introduced features, was functioning and what role it played in the everyday religious practices of this age. Публикация подготовлена в ходе проведения исследования № 18-01-0040 «Феномен светской христианской двуименности в допетровской Руси» в рамках Программы «Научный фонд Национального исследовательского университета “Высшая школа экономики” (НИУ ВШЭ)» в 2018–2019 гг. и в рамках государственной поддержки ведущих университетов Российской Федерации «5-100». В данной научной работе использованы также результаты проекта «Модели представления прошлого в Средние века и раннее Новое время», выполненного в рамках Программы фундаментальных исследований НИУ ВШЭ в 2019 г. The study is part of the project 18-01-0040 “The Phenomenon of Secular Christian Dual-Naming in Pre-Petrine Russia” carried out under the Program “Science Foundation of the National Research University Higher School of Economics” (HSE) in 2018–2019 and within the framework of the Russian academic excellence project “5–100”. This research is also based on the outcomes of the project “Patterns for Representation of the Past in the Middle Ages and Early New Time”, carried out as part of the HSE Program of Fundamental Studies in 2019. |
