| Popis: |
В научной статье авторы впервые в отечественной и зарубежной политологии сформулировали сущность российского проекта Большого Средиземноморья. Прослеживается эволюция идей о Большом Средиземноморье, роли и месте России в нем. Анализируя общественно-политический и военно-геополитический дискурсы, авторы приходят к заключению о том, что реализация черноморского вектора в московской стратегии состояла из двух этапов-задач: присоединение земель бывшей Киевской Руси и завоевание Крыма с выходом к Черному морю. Реализовывать первую задачу «национальной политики» русское государство смогло начать только с перовой половины ХVII века. При этом авторы отмечают, что достичь обеих задач невозможно было без военного столкновения с Османской империей.В XIX веке Российская империя продолжает реализовывать свои имперские амбиции, стремясь выступать собирательницей славянских (православных) народов и освободительницей Балкан, что приводит не только к четырём войнам с Турцией, но и напряжению с европейским странами. В статье доказывается, что первое неосознанное стремление заложить фундамент новому российскому имперскому проекту «Большое Средиземноморье», соответственно без самого этого названия, но верного по территориальной привязке и функционалу, можно разглядеть в заключённом Россией в XVIII веке союзе с Австрией и, так называемом, «греческом проекте» Екатерины II. Формирующийся российский проект Большого Средиземноморья опирался не только на военную мощь Империи, но и на мягкую силу. Распад колониальной системы, появление новых акторов в Большом Средиземноморье, стремление Советского Союза подчинить логике глобального противостояния с США страны Северной Африки, Ближнего и Среднего Востока, выстраивание системы безопасности на Черноморском и более широко в Черноморско-Средиземноморском направлениях в условиях вхождения Турции в НАТО привели к оформлению де-факто советского проекта Большое Средиземноморье, который в более развернутом виде и в новых геополитических реалиях развивал российский имперский проект. В работе обосновывается мысль о том, что формирование новой архитектуры миропорядка сопровождается для России появлением не только новых вызовов и угроз, но и дополнительных возможностей. Кризис архитектуры безопасности в Большом Средиземноморье детерминирует активизацию Российской Федерации не только в военно-политической и экономичной сферах, но и ее присутствие в гуманитарном пространстве стран Большого Средиземноморья. |
