Царь-Мученик vs Царь-Освободитель. Почему не канонизировали Александра II?
| Jazyk: | ruština |
|---|---|
| Rok vydání: | 2021 |
| Předmět: | |
| DOI: | 10.25803/sfi.2021.37.1.008 |
| Popis: | Статья посвящена формированию и функционированию образа Александра II в качестве царя-мученика в последней четверти XIX в. Интерпретация покушений на императора, а затем его убийства 1 марта 1881 г. в качестве добровольной жертвы за «грехи» русского народа и даже «сораспятия c Первомучеником Христом» была удачной находкой проповедников Православной российской церкви, позволявшей говорить о цареубийстве не как о глубочайшем политическом кризисе, но как об акте «спасения» России. В таком качестве образ царя-мученика активно использовался как в официальном дискурсе власти, так и в публицистике, не только консервативной, но и либеральной. Вместе с тем настойчивое и постоянное использование этого образа имело неожиданный эффект в виде слишком буквального его прочтения, т. е. прямых требований канонизации Александра II, создания икон с его изображением и проведением крестных ходов с портретами императора. Во второй части статьи высказывается ряд гипотез о том, почему канонизация убитого императора, которая, казалось бы, логично вытекала из дискурсивной стратегии объяснения цареубийства и находила поддержку среди верующих, оказалась не нужна политической элите Российской империи. В историческую память России Александр II вошел как царь-освободитель, а не как царь-мученик. This article analyzes both the formation and functioning of the image of Alexander II as a tsar-martyr in the last quarter of the 19th century. The interpretation of the terrorist attacks against the Emperor and then his assassination on March 1, 1881 as a willing sacrifice for the “sins” of the Russian people and even as “co-crucifixion with the First Martyr Christ” was created by the preachers of the Russian Orthodox Church. It allowed to speak about the tsar’s death not as a profound political crisis but as an act of “saving” Russia. The image of the tsar-martyr was actively used both in the official discourse and in press, not only conservative, but also liberal. At the same time the constant use of this image had unexpected results and was accepted too literally, which led to direct demands for the canonization of Alexander II, the creation of icons with his image and the holding of religious processions with portraits of the Emperor. In the second part of the article I discuss a number of hypotheses why the canonization of Alexander II which logically followed from the discursive strategy of the Russian Orthodox Church and which found support of the flock was not realized by the political elite of the Russian Empire. Alexander II became part of the historical memory of Russia as a Tsar-Liberator, not a Tsar-Martyr. Вестник Свято-Филаретовского института, Выпуск 37 (37) 2021, Pages 139-160 |
| Databáze: | OpenAIRE |
| Externí odkaz: |
|