ИСТОКИ ЭПИСТЕМОЛОГИЧЕСКОГО СЦИЕНТИЗМА
| Rok vydání: | 2021 |
|---|---|
| Předmět: | |
| DOI: | 10.24412/2071-6427-2021-1-60-67 |
| Popis: | Данная статья - попытка прокомментировать и развить в историко-систематическом контексте один из существенных мотивов в исследованиях Л. А. Микешиной. Акцент сделан на том, что в постсоветской эпистемологии отсутствует «гуманитарная» составляющая. Фактически это отсутствие коренится в традиции Нового времени и европейского Просвещения, перенесенной в Россию, а позднее в советскую научную культуру. Начиная с XVII и до конца ХХ веков в европейской и российской научно-философской мысли преобладала «Бэконовская» духовно-идеологическая тенденция - переоценка естествознания и недооценка наук гуманитарных, то есть наук общественно-исторического опыта «мира жизни». Раскол между двумя типами наук был особенно глубоким в советские годы из-за господства официальной идеологии с ее идеей радикального преобразования мира силами «естествознания и техники». Конфликт между естественно-научными и гуманитарными науками еще более обострился в постсоветское время, когда рухнула государственная идеология, которая в принципе всегда отдавала предпочтение «науке и технике» перед гуманитарными исследованиями. В результате после «конца Бэконовской эры» эпистемологический сциентизм сегодня вынужден обособиться от всякой философии исторического опыта, которую он может только отрицать, поскольку не в состоянии поставить под вопрос собственные социально-исторические «условия возможности». The article is an attempt to comment on and develop, in the historical and systematic context, one of the essential motifs in Ludmila Mikeshina’s works, namely, her constant stress on the absence of the “humanitarian” element in the post-Soviet epistemology. In fact, this absence seems to have been grounded in the history of the European New Times and the Enlightenment which later was transferred into Russia and, still later, in the Soviet intellectual culture. Since the beginning of the 17th century and up to the end of the 20th century there were the “Baconean” tendency to overestimate the natural sciences and underestimate the “humanities”, i.e. the sciences of the “world of life”. This split seems to have been particularly deep in the Soviet century because it was determined by the official ideology with its conception of transforming the world radically with the help of the natural sciences and technology. The conflict between the natural sciences and the humanities in epistemology itself became even sharper in the post-Soviet situation, after the state ideology, which had supported the essential primacy of the natural sciences over the humanities, collapsed. As a result, epistemological scienticism, today, can only alienate itself from and negate any philosophy of socio-historical experience and the world of life, being unable to reflect its own historical and cultural “conditions of possibility”. |
| Databáze: | OpenAIRE |
| Externí odkaz: |
|